Деликтная ответственность стороны договора перед третьими лицами за чисто экономические убытки.
ДЕЛИКТНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ СТОРОНЫ ДОГОВОРА ПЕРЕД ТРЕТЬИМИ ЛИЦАМИ ЗА ЧИСТО ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УБЫТКИ.
В российской судебной практике только начинают задаваться вопросами о том, могут ли лица, нарушившие договор, нести внедоговорную (деликтную) ответственность не перед стороной договора, а переда третьими лицами. В США деликтное право развивалось не путем создания абстрактных общих норм, применяемых дедуктивно, а оно пыталось дать ответы на вопросы конкретных ситуаций, возникающих в жизни, т.е. в основном индуктивно. Общие нормы были более локальными, т.е. учитывали индивидуальную специфику конкретных случаев. Например, принципы деликтной ответственности архитекторов перед домовладельцами отличается от ответственности адвокатов или, например, оценщиков.
В данном обзоре рассмотрим некоторые значимые для деликтного права США судебные решения, связанные с внедоговорной ответственностью лиц, нарушивших контракт, в результате чего были причинены чисто экономические убытки (pure economic loss) лицу, с которым нарушитель договора не состоит в договорных отношениях.
Прежде, чем приступать к анализу судебных решений, следует остановиться на крайне важном понятии деликтного права США, которое называется обязанность должной осмотрительности (duty of care). Без его понимания и его роли в деликтах из неосторожного причинения вреда (negligence) невозможно изучать деликтное право США. Именно с помощью расширения границ обязанности должной осмотрительности (duty of care), как правило, появляются новые деликты, о которых в российском праве даже не задумываются. В этой публикации я лишь кратко расскажу об этом понятии.
Duty of care
Что же такое обязанность должной осмотрительности (duty of care)?
В деликтном праве США с лица невозможно взыскать причиненный ущерб или убытки, если у него не было обязанности должной осмотрительности (duty of care) по отношению к потерпевшему лицу. Иначе говоря, так определяются границы деликтной ответственности.
Данное понятие означает, что, если у лица имеется обязанность должной осмотрительности (duty of care) в отношении другого лица, то если первое совершает действия, которыми второму причиняется вред, то при наличии причинной связи вреда с действиями и вины, первое лицо обязано возместить вред.
Наличие обязанности должной осмотрительности (duty of care) является вопросом права, а не факта, и поэтому есть у лица эта обязанность или нет решается судом, а не присяжными. Если предъявляется иск о взыскании ущерба, а суд установит, что у ответчика нет обязанности должной осмотрительности (duty of care) по отношению к истцу, то дело может быть разрешено на стадии до исследования доказательств на основании ходатайства ответчика о вынесении решения (judgment as a matter of law) в связи с отсутствием у истца права на иск.
Каким же образом и по каким критериям суд устанавливает наличие или отсутствие обязанности должной осмотрительности (duty of care)?
Одним из самых значимых решений судов США по вопросу существования обязанности должной осмотрительности (duty of care), безусловно, является решение по делу Palsgraf v. Long Island Railroad Co, написанное от имени большинства Апелляционного суда Нью-Йорка, выдающимся судьей Бенджамином Кардозо. На самом деле, в данном решении можно поддержать, как большинство, так и особое мнение Судьи Андрюса.
В данном решении Кардозо писал, что неосторожность не является деликтом, пока нет совершения чего-то противоправного, заключающегося в нарушении охраняемого интереса. В то же время нарушение интереса истца должно быть предвидимым, чтобы составлять деликт по неосторожности. Иначе говоря, если возможность причинения вреда не является предвидимой, ответчик не несет перед истцом обязанность должной осмотрительности.
Вообще, если изучать решения Бенджамина Кардозо в области деликтного права, то можно проследить, что он всегда пытался исключить неограниченную ответственность за действия лица. В вышеназванном решении Кардозо пришел к выводу, что именно предвидимость возможного вреда является границей между наличием или отсутствием обязанности должной осмотрительности. В решении по делу Ultramares Corp. v. Touche Кардозо также исходил из необходимости ограничения ответственности аудиторов за неосторожно подготовленные отчеты перед лицами, с которыми они не состоят в контрактных отношениях, в том числе, исходя из соображений чрезмерности нагрузки на профессию, если признать в данном случае деликтную ответственность за чисто экономические убытки.
Отметим также, что суды не всех штатов рассматривают duty of care, как механизм ограничения ответственности. Так, например, суды Висконсина исходят из того, что пределы ответственности устанавливаются на основании политико-правовых соображений. В решении Верховного суда Висконсина по делу Osborne v. Montgomery говорится, что любое правило, которое действует, чтобы ограничить ответственность за противоправные действия должно происходить из судебной политики и его пределы не могут определяться какой-либо формулой, применяемой автоматически, но должно основываться на здравом усмотрении суда. В другом решении по делу Pfeifer v. Standard Gateway Theater, Inc. тот же суд указывает, что в тех экстремальных случаях, в которых возложение ответственности шокирует совесть общества, суды могут вмешаться и решить, что закон не предусматривает ответственности.
Но всегда ли достаточно только лишь предвидимости вреда, чтобы сделать вывод о существовании обязанности должной осмотрительности? Какие еще факторы могут здесь иметь значение?
В решении Верховного суда Коннектикута по делу как раз обсуждался вопрос достаточности лишь фактора предвидимости. Суд в решении исходил из следующего:
… Мы не согласны с предположением истца, что предвидимость является точкой опоры обязанности…
… Обязанность – правовой вывод об отношениях сторон, который делается постфактум, и она является необходимым основанием иска из неосторожности. Природа обязанности и категории лиц, по отношению к кому она имеется, определяются из обстоятельств, сопряженных с поведением конкретного лица. Так как предвидимость необходимая составляющая обязанности, то отсутствие предвидимости исключает обязанность. Обратное же не всегда верно: вывод, что ущерб истцу и классу истцов является предвидимым сам по себе не создает обязанности должной осмотрительности. Много разного рода вреда предвидимо, но по прагматическим соображениям, его взыскание не допускается…
…Дальнейшее исследование должно быть проведено, чтобы мы признали, что обязанность не является чем-то священным, а является лишь полной суммой всех политико-правовых соображений, которые ведут право к провозглашению того, что истец имеет право на защиту… В то время, как может показаться, что против каждого правонарушения должно быть средство защиты, этот идеал волей-неволей ограничен реальностями этого мира. Каждое причинение вреда имеет разветвляющиеся последствия, подобно ряби на воде, без конца. Проблема права – ограничить юридические последствия причинения вреда до контролируемой степени.
Некоторые суды определяют обязанность должной осмотрительности, как обязательство, признанное правом, которое требует, чтобы действия ответчика соответствовали особому стандарту поведения для того, чтобы защитить других лиц от необоснованного риска причинения им вреда (Ontiveros v. Borak).
Вывод о том, что обязанности не существует, тождественен правилу, для определенной категории дел, что ответчики не могут быть признанными ответственными за беспечно причиненный вред вне зависимости от того, насколько неблагоразумным было их поведение (Markowitz v. Ariz. Parks Bd.). В то же время в случаях умышленного причинения вреда не требуется доказывания существования обязанности должной осмотрительности.
Важным фактором для определения существования обязанности должной осмотрительности могут иметь специфические отношения сторон. Например, таковыми могут отношения собственника земли и приглашенного им лица, отношения владельца бара и клиента. Кроме того, факторами, определяющими наличие обязанности, являются и публично-правовые соображения. Например, уголовно-правовой запрет какого-либо действия, если он направлен на обеспечение безопасности класса лиц, к которому относится истец, свидетельствует о наличии duty of care.
В решении Верховного суда Пенсильвании по делу Althaus v. Cohen также обсуждаются факторы, влияющие на наличие duty of care. В нем в частности говорится следующее:
Юридическая концепция обязанности должной осмотрительности корениться в часто весьма аморфных политико-правовых соображениях, которые могут включать наше восприятие истории, морали, справедливости и общества. Определение того, существует ли duty of care в каждом конкретном случае, влечет необходимость взвешивания нескольких разных факторов, среди которых рассматриваются: отношения между сторонами; социальная полезность действий лица; природа возлагаемого риска и предвидимость возможного вреда; последствия наложения обязанности на действующее лицо; общий публичный интерес в предполагаемом решении.
Duty of care стороны договора по отношению к третьим лицам
По общему правилу сторона контракта не имеет duty of care по отношению к лицам, с которыми не состоит в договорных отношениях. Так, например, в решении Апелляционного суда штата Нью-Йорк по делу Espinal v. Melville Snow Contractors Inc. говорится, что согласно праву Нью-Йорка сторона договора не имеет в отношении лиц, с которыми она не состоит в договорных отношениях, самостоятельной деликтной обязанности должной осмотрительности. В то же время в том же решении содержаться следующие три исключения из этого общего правила:
…когда сторона договора, исполняя договор без разумной осмотрительности запускает в ход силу или средство причинения вреда; когда истец в ущерб себе полагается на продолжающееся исполнение стороной своих контрактных обязанностей; когда сторона полностью заменила обязанность другой стороны поддерживать в безопасности помещение.
Стоит отметить, что в США защита от деликтных исков ссылкой на связанность контрактом только с другой его стороной, постепенно в ряде отношений уступала прагматическим соображениям, которые адаптировали право к меняющимся условиям жизни. Одним из первых шагов в падении цитадели связанности контрактом было решение по делу MacPherson v. Buick Motor, написанное тем же Бенджамином Кардозо.
В чем суть этого дела и почему в нем было признано, что производитель автомобиля имеет обязанность должной осмотрительности не только перед своим покупателем?
Ответчик являлся производителем автомобилей, и он продавал их автодилеру. Последний продал один из автомобилей истцу. Однажды, когда истец был в автомобиле, он разрушился. Истца выбросило из автомобиля и ему были причинены повреждения. Причиной происшествия был дефект одного из колес. Производителем колес ответчик не был. Он покупал колеса у другого производителя. Было установлено, что дефект мог быть обнаружен при разумном исследовании, но оно не производилось. Не утверждалось, что ответчик знал о дефекте и сознательно скрыл его. Иначе говоря, требования о возмещении вреда основывались на неосторожности ответчика.
Кардозо, прежде всего, исследовал решение по делу, в котором признавалось наличие duty of care продавца ядовитого вещества, который ошибочно прикрепил ошибочную табличку, из которой следовало, что продано было не ядовитое вещество, а затем продал его аптекарю, у которого его, в свою очередь, приобрел его потребитель. В решении Апелляционного суда штата Нью-Йорк по делу Thomas v. Winchester говорилось, что неосторожность ответчика подвергла человеческую жизнь непосредственной опасности. В этом решении суд сказал, что duty of care здесь существует в силу природы бизнеса ответчика и сопряженной с ним опасностью небрежного осуществления своей деятельности.
Таким образом, уже в 1852 году было признано, что при реальной возможности причинения вреда жизни лиц, с которыми сторона контракта не состоит в договорных отношениях, возможна деликтная ответственность. Очевидно, что в случае с продавцом лекарств, о прекрасно понимал, что конечным потребителем проданных им веществ будет не аптекарь, а тот, кто будет покупать у последнего лекарства.
Кардозо ссылался и на множество других решений, суть которых заключалась в том, что если производитель знал, для каких нужд будет использоваться произведенный им товар и каким классом лиц, несущий в себе определенный присущий им риск причинения вреда жизни или здоровью (ядовитые вещества, взрывоопасные предметы и т.п.), и реально предвидел, что такой вред в случае его неосторожности может наступить, то такой производитель имеет обязанность должной осмотрительности в отношении тех, кто будет использовать этот товар.
Кардозо написал, в том числе следующее:
Если свойства вещи таковы, что разумно предположить, что она несет опасность жизни и здоровью, если она небрежно сделана, то это опасная вещь. Её свойства предупреждают о возможных последствиях. Если к элементу опасности добавляется еще знание, что вещь будет использоваться не только непосредственным покупателем, но и другими лицами, которые будут её использовать без новой её проверки, тогда вне зависимости от контракта производитель опасной вещи имеет обязанность произвести её с осторожностью и вниманием…
…Мы сейчас имеем дело с ответственностью производителя конечной продукции, который вводит её в оборот, чтобы она использовалась потребителями без её проверки. Если он неосторожен, когда опасность предвидима, то следует ответственность.
Если в вышеописанном случае речь шла о вреде, причиненном жизни и здоровью, то в дальнейшем возникли вопросы, а можно ли взыскивать и в каких случаях убытки, имеющие чисто экономический характер (pure economic loss), когда не причиняется ни вреда жизни и здоровью, ни ущерба имуществу, а потерпевшая сторона просто несет экономические потери.
Как я всегда отмечаю, право США имеет огромный адаптивный потенциал и его развитие связано с приспособлением права к изменениям в жизни. Следствием такого развития стало расширение случаев, когда стало возможно взыскание чисто экономических убытков (pure economic loss) в пользу стороны, которая не состоит с причинителем в договорных отношениях.
Ответственность стороны, нарушившей договор, за чисто экономически убытки (pure economic loss) у лица, которое не состоит с ней в договорных отношениях
Здесь уместно обратиться к одному из наиболее значимых дел для исследуемой темы. Речь идет о решении по делу Biakanja v. Irving Верховного суда Калифорнии.
Суть дела заключалась в следующем.
Брат истца, John Maroevich, умер, завещав истцу все свое имущество. Ответчик, нотариус, подготовил завещание, которое не было надлежащим образом заверено, что лишило истца возможности унаследовать все имущество, и он получил только 1/8 часть наследственного имущества, как наследник по закону.
Истец предъявил иск к нотариусу, с которым он не состоял в договорных отношениях, и просил взыскать с него стоимость 7/8 наследственного имущества. Суд установил, что нотариус не исполнил должным образом обязанность по заверению завещания, что повлекло его недействительность. Кроме того, в данном деле ответчик и не имел права удостоверять завещания, что усиливало порочность его поведения.
Итак, мы видим, что в данном случае контрактные отношения были между наследодателем и нотариусом. В результате нарушения контрактной обязанности ни самому истцу, ни его имуществу никакого вреда причинено не было. Истец просто понес чисто экономические убытки, не унаследовав все имущество наследодателя.
Главный вопрос в настоящем деле заключался в том, имеет ли ответчик обязанность должной осмотрительности в отношении выгодоприобретателя по завещанию, т.е. в отношении истца.
Суд, исследовав предыдущие судебные решения, пришел к выводу, что ранее признавалось отсутствие duty of care адвокатов и нотариусов перед бенефициарами завещаний.
В данном решении суд признал, что следующие факторы должны учитываться при установлении наличия duty of care:
… предвидимость вреда, причиненного истцу; степень уверенности в том, что истцу причинен вред; близкая связь между поведением ответчика и причиненным вредом; моральное порицание поведения ответчика; политико-правовые соображения предотвращения причинения вреда в будущем; тяжесть бремени, возлагаемого на ответчика и последствия в целом для общества от вменения обязанности с последующей ответственностью за её нарушение; доступность, стоимость и распространенность страхования соответствующих рисков.
Далее в решении говорится:
В данном деле целью контракта было обеспечение передачи наследства истцу. Ответчик должен был сознавать из условий завещания, что если ненадлежащее удостоверение завещания приведет к его недействительности, истцу будут причинены убытки, которые и произошли. Так как завещатель умер, не отозвав завещания, истец, если бы не небрежность ответчика, получил бы все наследственное имущество, а тот факт, что он получил лишь 1/8 долю в наследстве, является прямым следствием поведения ответчика.
Суд пришел к выводу, что ответчик должен компенсировать убытки истца.
В следующем деле Lucas v. Hamm Верховный суд Калифорнии уже признал обязанность должной осмотрительности по отношению к бенефициару завещания у адвоката, который имел право подготавливать и удостоверять завещания. В данном случае перед судом встал вопрос, а не будет ли здесь возлагаться чрезмерное бремя на профессию. Суд в решении исходил из того, что, если признать, что бремя на профессию будет чрезмерным, то весь риск потерь от небрежно подготовленных завещаний будет возложен на невиновных выгодоприобретателей, что, по мнению суда, недопустимо. Соответственно, суд признал наличие политико-правовых соображений, связанных с тем, что целью договора наследодателя и адвоката является именно передача бенефициару наследственного имущества, позволяющих возложить бремя небрежности на профессию.
Далее некоторые решения стали позволять взыскивать чисто экономические убытки, когда контракт существенно воздействует на истца. Например, в деле J'Aire Corp. v. Gregory Верховный суд Калифорнии признал наличие ответственности за нарушение сроков выполнения работ генерального подрядчика, заключившего договор подряда с собственником здания, перед арендатором, у которого был ресторан в здании. В этом деле суд при исследовании вопроса наличия обязанности должной осмотрительности применил вышеприведенные факторы Biakanja v. Irving.
Посмотрим на проведенный анализ применимости факторов Biakanja v. Irving в деле J'Aire Corp. v. Gregory. Суд излагает следующее:
Контракт между муниципалитетом и ответчиком был заключен для реновации здания, в котором арендатор вел свой бизнес. Контракт не мог быть выполнен без вторжения в этот бизнес. Таким образом, исполнение ответчиком предназначалось для истца и прямо влияло на него.
Соответственно, было ясно предвидимо, что любая значительная просрочка, превышающая нормальное время проведения работ, в завершении работ негативно повлияет на бизнес истца. Истец утверждает, что об этом ответчик неоднократно уведомлялся.
Апелляционная жалоба не оставляет сомнений, что истец понес экономические потери, связанные с тем, что он не мог в течении месяца осуществлять свою деятельность, а также претерпел дополнительные убытки, так как в здании не было тепла и кондиционирования воздуха.
Податель жалобы утверждает, что убытки от просрочки завершения работ непосредственно и прямо связаны с поведением ответчика.
В данном деле отсутствие усердия у ответчика особенно предосудительно, так как оно продолжалось даже после его уведомления о возможном ущербе.
И, наконец, публично-правовые соображения поддерживают установление обязанности должной осмотрительности в настоящем деле, так как сознательное невыполнение или отказ подрядчика от исполнения строительного проекта с должным усердием, когда другие несут потери в результате такого поведения, является основанием для дисциплинарного производства лицензируемого подрядчика.
Отметим, что, например, в праве Калифорнии чисто экономические убытки не должны быть спекулятивными, чтобы их можно было взыскать даже при наличии всех факторов, определенных в деле Biakanja v. Irving. Так, в решении Верховного суда Калифорнии по делу Aas v. Superior Court одним из доводов отказа в удовлетворении требований собственников домов к девелоуперу, генеральному подрядчику и субподрядчикам, как раз была умозрительность убытков. Истцы не понесли никаких расходов на устранение каких-либо дефектов. Сами дефекты были малозначительными. В таком случае в видении суда политико-правовые соображения перевешивали все иные факторы, а они были не в пользу спекулятивных убытков. Отметим, что в данном деле было и особое мнение Председателя ВС Калифорнии, которое лично мне кажется более разумным и обоснованным.
Не следует думать, что в США существует некая единообразная точка зрения на возможность взыскания чисто экономических убытков. Так, например, если ВС Калифорнии не усмотрел возможности такого взыскания с генерального подрядчика в деле Aas v. Superior Court при отсутствии контрактных отношений между ним и покупателями домов, то Верховный суд Южной Каролины в решении по делу Kennedy v. Columbia Lumber Mfg. Co. пришел к совершенно противоположному подходу. В частности в решении говорится следующее:
Мы убеждены, что, строительство дома, лицом которое знает или должно знать, что дом будет продан его контрагентом невиновному покупателю, является адекватным актом, составляющим помещение дома в поток коммерции. Любой строитель, который нарушает обязанность должной осмотрительности, должен нести ответственность за убытки, являющиеся следствием такого нарушения, являются ли они результатом физического ущерба или только уменьшения цены дома.
Таким образом, мы видим, что никакого единообразного решения проблемы деликтной ответственности перед третьими лицами за нарушение контрактных обязательств нет. Тем не менее, в ряде случаев, так или иначе, суды все же позволяют тем, кто понес чисто экономические убытки, взыскать их. В то же время такое взыскание все же не является общим правилом, и его возможность ограничена весьма осторожным подходом судов к взвешиванию различных факторов.
Адвокат Изосимов С.В.